Психология человека в потоке изменений: понимающая психотерапия Фёдора Василюка

В рамках II Международной конференции по консультативной психологии и психотерапии «Консультативная психология: вызовы практики», посвященной памяти Фёдора Ефимовича Василюка, 5 ноября 2020 года с пленарным докладом выступил Александр Григорьевич Асмолов, профессор, заведующий кафедрой психологии личности МГУ, директор Школы антропологии будущего РАНХиГС.

В центре моего выступления два феномена. Первый феномен — это проект понимающей психотерапии Фёдора Василюка. Второй феномен — Фёдор Василюк как человек, творчество и жизнь которого намного объемнее и шире любых проектов. Вряд ли психологам и психотерапевтам, знакомым с работами Фёдора Василюка, необходимо доказывать, что сам Фёдор Василюк — уникальная личность. Невольно в сознание приходит фраза из «Мастера и Маргариты» Михаила Афанасьевича Булгакова. «И доказательств никаких не требуется», — вкрадчиво и спокойно говорит Воланд вступившим с ним в дискуссию о существовании бога Берлиозу и поэту Бездомному.

С феноменом Фёдора Василюка я познакомился, когда на 4 курсе факультета психологии МГУ он принёс мне свою курсовую работу, посвящённую сопоставлению двух различных парадигм: бихевиористкой адаптивной парадигмы мышления И.П. Павлова и Б. Ф. Скиннера и неклассической парадигмы мышления, в контексте которой разрабатывалась пострефлекторная биология целеустремлённой активности Н.А. Бернштейна. В этой же курсовой работе Фёдор Василюк подвергает дерзкой критике «абстракцию одной деятельности» в теории деятельности Алексея Николаевича Леонтьева. Даже беглого прочтения этого «студенческого» исследования было достаточно, чтобы понять, что мы имеем дело с феноменом незаурядности — наступления ещё в годы ученичества научной зрелости и смелости. И точно так же, как Михаила Лермонтова нельзя назвать молодым поэтом, Фёдора Василюка исходно нельзя было назвать молодым психологом или молодым учёным. Его любые произведения — это произведения мастера. Сказанное относится и к его дипломной работе, которая изначально называлась «Психология желаний», а потом в ходе нашего общения преобразовалась в «Психологию переживаний». С гордостью могу сказать, что быть научным руководителем дипломного проекта Ф. Василюка для меня было и даром, и счастьем. Позднее эстафету научного руководства Фёдором Василюком взяли на себя вначале Алексей Николаевич Леонтьев, а затем — Владимир Петрович Зинченко. Продуктом его кандидатской диссертации стала его классическая ёмкая монография «Психология переживаний» издательства Московского университета (Василюк Ф.Е. Психология переживания: Анализ преодоления критических ситуаций / Моск. гос. ун-т им. М.В. Ломоносова, Межведомств. науч. совет по проблеме «Сознание». — М.: Изд-во Моск. ун-та, 1984. — 200 с.).

На мой взгляд, «Психология переживаний» по своему методологическому масштабу выходила за пределы канонических кандидатских и докторских работ. В этом исследовании мы видим интеллектуальный старт того проекта, который впоследствии Фёдор Василюк обозначил как «понимающая психотерапия».

Понимающая психотерапия как направление — это исходно преодоление схизиса, как любил говорить Фёдор Василюк, между методологией и практикой, а также существующего в науках о человеке разрыва между номотетической и идеографической методологией науки. В известном смысле понимающая психотерапия помогает самим психологам преодолеть тот комплекс неполноценности, который они испытывают к познанию точных наук — к номотетическому познанию. Именно этот комплекс заставляет психологов пытаться стать «доказательными» в стиле позитивизма Огюста Конта.

В недавнем предисловии к книге О.Т. Мельниковой и Д.А. Хорошилова «Методологические проблемы качественных исследований в психологии» (2020), озаглавленном «Методология обыденной жизни как точная наука: от Систем к Судьбам», мною было акцентировано внимание на том, что идеалы позитивизма и операционализма ёмко выразил великий психофизик Стивенс, утверждавший, что наука существует только там, где есть измерение. Но существуют ли иные «эталоны доказательности» научных исследований? Вряд ли будет преувеличением предположить, что именно иные эталоны доказательности и рациональности несёт понимающая психотерапия Фёдора Василюка. Методология понимающей психотерапии — это и есть методология перехода от Систем к Судьбам. Перехода, который для Льва Выготского был горизонтом развития психологической науки как конкретной науки о человеке. Повторюсь, именно симбиоз методологии и практики в контексте понимающей психотерапии и позволил в значительной степени Фёдору Василюку не только преодолеть «абстракцию одной деятельности» в контексте теории деятельности, но и сделать оригинальный шаг к построению моста между номотетической и идеографической методологией науки, шаг к «доказательной» психологии и психотерапии.

Методология понимающей психотерапии Фёдора Василюка органично вписывалась в культурно-деятельностное понимание мира, идущее от Л.С. Выготского, А.Н. Леонтьева и А.Р. Лурии. Понимающая психотерапия Фёдора Василюка, основанная на психологии переживания, и являет собой оригинальную конструкцию, при которой мы переходим к Судьбе каждого человека, не теряя Системы. Мы не теряем объяснительную психологию с её доказательной базой, но понимаем ограниченность присущего ей метода анализа «по элементам», утрачивающего свойства целого. И при этом переходим к холистичной понимающей психологии, которая восходит к блистательным работам Вильгельма Дильтея и Эдуарда Шпрангера. В этом смысле — что такое понимающая психология и психотерапия в изложении Фёдора Василюка? Если вспомнить заключительные главы его монографии «Психология переживания» — это именно конструирование особых «смематизмов сознания», культурных инструментов и практик работы психолога с личностью как неповторимой индивидуальностью.

Фёдор Василюк превратил мечты Л.С. Выготского о конкретной психологии человека в практику понимающей психотерапии. Напомню, что свое исследование «Исторический смысл психологического кризиса» Л.С. Выготский предваряет цитатой из Библии: «Камень, который презрели строители, стал во главу угла». Именно этим камнем во главе угла и стала практика понимающей психотерапии.

Обозначу ещё ряд моментов. Когда мы раз за разом употребляем слова «понимание», «психотерапия», «психология», мы часто утрачиваем или даже крадём их смыслы. Что такое понимание? Понимание — это прежде всего трансформация Другого и своего собственного Я через обмен мотивами и смыслами. Не бывает понимания без мотивационного анализа индивидуального и социального поведения людей. Пока вы не реконструируете мысли, чувства, скорби другого, не проникнете через завесу переживаний, Другой остаётся для вас закрытой книгой.

Вглядитесь, как играет Фёдор Василюк с самим конструктом пере-живания. Для него пере-живание — это не желания, стремления, хотения как феномены на поверхности сознания, только приоткрывающие субъекту мотивы и личностные смыслы его деятельности. Для Ф. Василюка пережить — значит переработать. Тем самым, только переделывая, переосмысливая, перерабатывая, ведя, как любил говорить Алексей Николаевич Леонтьев, работу на смысл и решая задачи на смысл, можно трансформировать глубинные смысловые образования личности, приоткрыть её жизненные горизонты — помочь человеку заново родиться.

В этом смысле слова, понимающая психотерапия — это практическая психология трансформации смыслов и смысловых установок личности, основанная, прежде всего, повторяюсь, на глубинном мотивационном анализе наших поступков, проступков и действий; на понимании того, как работать и со «значением», и со «смыслом» как с двумя разными реальностями, двумя разными онтологиями. И не случайно, работая с этими онтологиями, Фёдор Василюк через понимающую психотерапию сделал ход к конструкции пространства культурных практик.

Понимающая психотерапия произрастает из культурно-исторической психологии. Почему я так говорю? Чтобы в этом убедиться, посмотрите работу Ф. Василюка о молитве, посмотрите его работу об исповеди. Для него и молитва, и исповедь выступают как культурные смыслотехники развития личности, а не техники лечения пациента. Именно не коррекционные психотехники, а смыслотехники, которые, так или иначе, способны трансформировать различные мотивы и смысловые установки личности.

В своей понимающей психотерапии Фёдор Василюк отходит от «психологии испытуемых» — номотетической психологии — и переходит к психологии конкретного человека.

В истории нашей науки, в зависимости от того, работали ли психологи с частичными проекциями человека или с целостным человеком, условно могут быть выделены следующие направления психологии: «психология пациентов», «психология клиентов», «психология испытуемых». В фокусе внимания объяснительной номотетической психологии — неважно, это классическая психофизика Г. Т. Фехнера или современная нейрокогнитивная психология, — всегда человек как испытуемый, помещенный, подобно собаке Павлова, в искусственные условия, в «искусственные миры».

Клиническая психология всегда занималась и занимается другой проекцией человека — человека как пациента. И тем самым ориентирована на поиск патологии. Прагматическая психология, в свою очередь, видит в человеке прежде всего клиента, которому нужно оказать те или иные услуги. И человек для подобной психологии важен постольку, поскольку он является потребителем различного комплекса услуг, на которых можно заработать и за которыми стоят банальные законы рынка и рекламы.

Иными словами, Фёдор Василюк оказывается по ту сторону психологии «частичного человека» — «психологии пациентов», «психологии клиентов», «психологии испытуемых». Когда мы говорим «пациент», мы занимаемся тем, что конструируем болезнь другого человека. И сами, осознавая это или не осознавая, можем его «сглазить» — «заставить» уйти в болезнь. Именно это происходит с нами в условиях пандемии и инфодемии, когда человечество превращается в «коллективного больного», а наша планета в «коллективный госпиталь». Поэтому ещё раз подчеркнем, Ф. Василюк уходит от «психологии пациента», на которую ориентировались многие психологи, связанные с традиционным медицинским подходом к человеку в клинической психологии.

Понимающая психотерапия Фёдора Василюка — это психология и по ту сторону «психологии испытуемого», и по ту сторону «психологии пациента». Она также и психология по ту сторону «психологии клиента». Когда вы подходите к человеку как к клиенту, это ещё одна «одномерность», ещё одна заоблачность, в которой не видно облаков. И хотя Карл Роджерс перешёл от «психологии пациентов» к «психологии клиентов», он не избежал видения человека в одномерном качестве. А Фёдор Василюк, двигаясь от Систем к Судьбам, вышел за пределы и «психологии испытуемых», и «психологии пациентов», и «психологии клиентов». Он перешел к проектированию психологии человека в потоке изменений.

И это был ключевой шаг к понимающей психотерапии. Он осознал и во многом прогнозировал появление современных антропологических подходов, которые начинают ломать традиционные стереотипы уже в самой медицине. Для того чтобы это доказать, сошлюсь на книгу голландской исследовательницы Аннмари Мол, которая вышла недавно, — «Множественное тело. Онтология в медицинской практике». Эта замечательная антрополог, учась на медицинском факультете, бросила следующие слова: «Я училась несколько лет, но обнаружила: когда я учусь медицинским наукам, мне очень не хватает одной вещи — мышления. Мышление пришло как озарение, когда я прочла книгу Фуко “Рождение клиники”». Я обращаю внимание, что появляются совершенно новые подходы в медицинской антропологии. И они могут вступить во взаимодействие с понимающей психотерапией, которую разрабатывал Фёдор Василюк.

Невероятно важно, что идеология, подчеркиваю, ценностная, аксиологическая идеология Ф. Василюка сегодня более чем необходима. Ведь ключевыми маркерами нашего времени являются три великих дефицита XXI века.

Первый дефицит — это дефицит смыслов. В 2016–2018 гг. было проведено социологическое исследование, которое показало, что среди страхов и фобий на первое место вышел не страх смерти, а страх потери смысла жизни. По сути дела, во многих цивилизованных странах страх потери смысла жизни — доминирующая ценностная установка, определяющая многие линии поведения.

Второй дефицит, на который следует обратить внимание, — это дефицит понимания. И сегодня в ситуации инфодемии и пандемии мы, как никогда, сталкиваемся с ростом дефицита понимания других.

Мы зашорены. Мы слепы. Мы практически забываем предостережения Гордона Олпорта, что человечеству куда легче расщепить атом, чем преодолеть человеческие предрассудки. И это ныне происходит: предрассудки разрушают понимание между людьми. Эффект Вавилонской башни — это эффект великого непонимания, не только лингвистического, но и того непонимания смыслов, о котором говорил Фёдор Василюк. Дефицит смыслов и дефицит понимания на нашей «Планете людей», как её называл Антуан Сент-Экзюпери (1939), перерастает в дефицит доверия.

Ещё раз подчеркну, что человечество сталкивается с тремя этими дефицитами, когда планета людей превращается в «госпиталь» из-за инфодемии как «фабрики страхов». Это происходит, потому что воздействие слова, влияние коммуникации, различного рода «фейков» превращают огромное количество людей в разных странах в коллективных больных. Когда через СМИ навязывается: «Вы больны, вы больны, вы больны!» (вспомните представление о внутренней картине болезни Романа Альбертовича Лурии), — вы действительно заболеваете. Важно отрефлексировать, что инфодемия, работающая через разрушение смыслов, понимания, доверия, лишает личность перспектив и снижает иммунитет человечества по отношению к сложностям и кризисам нашего общества.

В самом конце 2020 года вышла книга «Общество и пандемия: опыт и уроки борьбы с COVID-19 в России» под редакцией В.А. Мау и др. В этой книге в разделе «Психология кризиса. Реконструкция перспектив в условиях пандемии и инфодемии» мы показываем, что именно восстановление утраченных перспектив, наработка для каждого человека горизонтов, схлопнувшихся в ситуации кризиса, — вот та работа, которую может сделать понимающий психотерапевт и экзистенциальный психолог, общающийся не с испытуемыми, не с клиентами, не с пациентами, а отваживающийся на самое тяжелое — на работу с людьми в ситуации кризиса.

Что же это за психология — понимающая психотерапия Фёдора Василюка? Это психология, позволяющая войти в поля смыслов людей, найти людям жизненные горизонты и обрести ценностные образы мира как точку опоры. И возникновением этой линии жизненной психологии мы во многом обязаны мудрому человеку, методологу, психологу и психотерапевту Фёдору Василюку.