Минобрнауки хочет поменять порядок поступления в вузы

Минобрнауки предложило поменять правила приема в вузы. Абитуриентам предполагается дать возможность выбора, по каким результатам их станут принимать. Кроме обязательного ЕГЭ, можно будет сдать общеобразовательные вступительные экзамены в самом вузе (а для выпускников колледжей — «вступительное испытание на базе профетхобразования). И абитуриенту засчитают тот из его результатов, который выше. В случае одобрения данного новшества, это правило может начать действовать уже в приемную кампанию 2022 года. Естественно, речь не идет об отмене ЕГЭ — сдавать его всем все равно будет нужно.

Ирина Абанкина, профессор департамента образовательных программ Института образования ВШЭ:

Ничего такого уж радикального в этом нет. И до сих пор часть университетов устраивала вступительные испытания в июне–июле для тех школьных выпускников прошлых лет, которые хотели улучшить свои результаты по ЕГЭ или просто кончали школу лет десять назад, когда ЕГЭ еще не было.

Будут ли теперь все вузы обязаны такие испытания организовывать? Пока это непонятно. Конкретные правила приема вузы устанавливают для себя сами. Но я не думаю, что новая альтернатива для выпускников «этого года» станет таким уж массовым явлением.

Все-таки очень большое преимущество ЕГЭ состоит как раз в том, что абитуриенты подают заявления сразу в несколько вузов и на несколько направлений. И трудно предположить, что найдется много желающих бегать по многим вузам и пересдавать вступительные. Важно это разве что для абитуриентов, преданных какому-то одному вузу.

Александр Адамский, научный руководитель Института проблем образовательной политики «Эврика»:

К тому, что абитуриенты могут выбрать тот балл, который выше по значению, мое отношение отрицательное. Тогда единый госэкзамен перестает быть единым. Мне вообще не нравится размывание единого госэкзамена и возможность для вузов устраивать параллельные экзамены: не дополнительные, как, скажем по актерскому мастерству, а параллельные — по тем же предметам. Это нас приводит к практике исключительности и будет нарушать равноправие граждан-выпускников.

В образовательной политике прежде всего надо обеспечить равный доступ. Равенство образовательных возможностей — в равном доступе. Поэтому, если введен ЕГЭ, он для всех должен быть инструментом поступления в вузы. У нас есть олимпиады — но они выявляют другие результаты и другие способности. Если вы хотите их выявлять, то надо не экзамены по тем же предметам проводить, а собеседования, тестирования, испытания по другим направлениям. Например, выявлять креативное мышление или способность к альтернативным заданиям, или информационную компетентность, поиск информации, или коммуникативные качества. Но это не экзамен по математике: его ребенок уже сдал в школе!

Дальше начинается специфика вуза — и мы знаем, к чему она приводит. Все закончится тем, что репетиторство начнет процветать по принципу: «Я беру уроки по математике у преподавателя этого вуза, и мне гарантировано поступление». Вот чем заканчиваются такие благие намерения.

Александр Асмолов, академик РАО, профессор кафедры психологи личности факультета психологии МГУ:

Я сам всячески поддерживаю ЕГЭ как одну из возможностей, но только одну из них. Всегда был сторонником формулы: единый, но не единственный! Как только вы оставляете только одно узкое окно входа в университеты и лишаете абитуриента возможности выбора, вы проигрываете. С ЕГЭ мы кидались из одной крайности в другую.

Если ваш ребенок все последние годы получал пятерки по русскому языку и литературе, но вдруг из-за стресса сорвался во время ЕГЭ, то у него будет низкий балл, и ему целый год ждать, чтобы пересдать. Если мы уменьшим риск этих драм, будет только лучше. Поэтому вскоре после учреждения ЕГЭ начались поиски более гибких форм приема. Когда и более заинтересованные вузы, и заинтересованные родители, и заинтересованные дети расширили опору на те или иные оценки собственных академических достижений, чтобы продолжить свой путь в образовании и профессиональной жизни. Наряду с ЕГЭ появились такие моменты, как учет возможностей победы на всероссийских и некоторых других олимпиадах. Тем самым опять окошко входа начало серьезно расширяться.

Но этого было мало. Когда мы делаем акцент на ЕГЭ как единственном, мы как бы «дискредитируем» все, что ребенок проходил в школе, отказываем ей в институте доверия. Гонясь за объективной и независимой оценкой, мы занимаемся тем, чем в образовании заниматься нельзя. А именно, кавалерийскими атаками. Рушим одно, не учитываем возможности другого.

Видимо, сейчас министерство Валерия Фалькова пытается найти целый ряд других способов, с помощью которых расширилось бы окно входа, как для абитуриентов, так и для вузов — а это взаимная дорога, и вузам тоже неплохо бы понимать, кого они берут. И появляется такая форма, которая уже во многих ведущих вузах присутствует. Она прикрывается фиговым листком слов «собеседование» и т. д. Но это та процедура, с помощью которой вуз занимается оценкой того, в какой мере абитуриент — помимо ЕГЭ, который он, к тому же, неизвестно как получил — может претендовать на то, чтобы в данном вузе учиться. Поэтому я считаю перспективными проекты, расширяющие возможности опоры на разные оценки академических достижений.

Говорят: «Ах! Появится коррупция, ректоры станут строить процесс через собеседование! Не там ищут. Ищут под фонарем. ЕГЭ никогда не был и не стал, как и любой академический способ диагностики знаний, инструментом борьбы с коррупцией. Хотя это часто ему приписывалось. Это полная маниловщина: вы прекрасно знаете, что в некоторых регионах выпускники получают по сто баллов по ЕГЭ, хотя качество образования там оставляет желать лучшего. А превращение сдачи ЕГЭ в казарму, когда просвечивают всеми приборами, лишь бы вы не глянули в мобильник или с кем-то не переговорили, не дай Бог выйти в туалет — это самое опасное для образования в России. Мы сильно озабочены созданием институтов слежения каждого за каждым. В нашем обществе коррупция является, начиная со времен Салтыкова-Щедрина, уникальным механизмом повышения эффективности управления чиновничьим аппаратом. И ЕГЭ или экзамен в вузе не для борьбы с ней созданы.

Алексей Любжин, историк образования, директор департамента истории Университета Дмитрия Пожарского:

Я думаю, что решающим является сам факт, что более талантливый человек сдаст любую форму экзамена лучше, чем менее талантливый. Это неочевидно, этому можно препятствовать, но тенденция такая существует.

И вторая большая тенденция — то, что школа особо ни к чему не готовит, а качество подготовки в основном зависит от репетиторов. Оба эти фактора никак не связаны с формой экзаменов. Так что, мне кажется, добиться большого прогресса (или, наоборот, спровоцировать великую катастрофу) не получится никакими мерами.

Сначала может быть какая-то разница. Скажем, ЕГЭ изначально дал более точную картину успеваемости, чем традиционные школьные экзамены, которые отдавались уже совершенно на произвол местных школьных властей. В частности, выявилось, что четверть выпускников по математике должны бы иметь двойки. Школа бы этого никогда не показала. Но потом к ЕГЭ приспособились, и он стал таким же кривым зеркалом, как и прежние школьные экзамены. Репетиторы быстро приспособятся к новой системе, а школа все равно будет давать чрезвычайно слабую подготовку, и на этом фоне любые меры будут иметь косметический характер. Чем меньше сейчас в этой сфере делается, тем лучше. Разумная реформа школы в нынешней ситуации невозможна, а остальные, что только и могут быть неразумными, просто ускоряют ее разрушение.