Вопрос дня: что происходит с психикой детей на похоронах погибших солдат?

Перед нами типичная ситуация, которая является ритуализацией травмы. Каким бы подросток ни был, у него возникает в зависимости от его истории жизни, от его установок, от воспитания в семье определённое отношение к смерти, в том числе, смерти, произошедшей в процессе военного конфликта. В городе Горячий Ключ Краснодарского края на похороны погибшего на Украине солдата привели детей из местного военно-патриотического клуба. Говорят, что подростки посетили уже шесть таких церемоний. Зачем?

Сергей Львов

Когда автор этих строк посмотрел видео из Горячего Ключа (его, кстати, демонстрировать в СМИ нельзя из-за крупных планов детей — требование Роскомнадзора),то в реальность этого действа поверилось не сразу. Может быть, младшеклассники с поминальными свечками в руках — прямые родственники погибшего солдата? Да нет, детей малых, еще и не вошедших в отрочество, пригнали на отпевание совершенно чужого дяди. Чтобы испытать и изучить человеческую трагедию не с чужих слов, не из книг и фильмов, а как бы при полном «погружении в тему». То есть военно-патриотическому клубу мало было бравурных маршей, победоносных мантр и «Уроков о важном». И то ли дети попались непонятливые, или взрослые, исчерпав традиционные способы патриотического воспитания, решили проявить невиданный креатив. Между тем любому нормальному взрослому человеку, который и не раз и не два вынужден был (УВЫ!!) участвовать в похоронах, ясно как Божий патриотический день: занятие это глубоко и надолго оставляет следы в голове и сердце.

А что тогда говорить про неокрепшие души детей?

Послушаем специалиста — доктора психологических наук, заслуженного профессора, академика РАО, заведующего кафедрой психологии личности факультета психологии МГУ им. М.В. Ломоносова Александр АСМОЛОВА:
— Перед нами типичная ситуация, которая является ритуализацией травмы. Каким бы подросток ни был, у него возникает в зависимости от его истории жизни, от его установок, от воспитания в семье определённое отношение к смерти, в том числе, смерти, произошедшей в процессе военного конфликта.

Смерть – всегда тема взрывоопасная для личности ребёнка. Нужно ли говорить с детьми о смерти? Да, с детьми нужно говорить о смерти, начиная с трёхлетнего возраста, когда они об этом задают вопросы. Есть целое искусство психологов и психотерапевтов – общение вокруг трагичной темы, темы смерти, через которую ребёнок пытается понять своё место на этой планете. Но это одна ситуация. Другая ситуация – демонстрация людей, выполняющих свой воинский долг и погибших во время военных действий. Дети видят тех людей, которые ушли из жизни в тяжёлой военной трагичной ситуации. Насколько они с ними идентифицируются, насколько они воспримут эту ситуацию как ситуацию, касающуюся лично их и каждого, насколько к этой ситуации, рождающей принятие смерти как обыденного зла на войне будет воспринята детьми, учителями и родителями?

Иными словами, это ситуация, в которой куда больше психологических вопросов, чем ответов. Это ситуация конструирования детской травмы, которая недопустима, когда психика растущих детей столь уязвима, столь ранима. Следствия подобного рода действий для развития личности ребёнка будут различны, и никто не будет прогнозировать, как это откликнется в личности каждого ребёнка. Но то, что каждый ребёнок на осознаваемом или неосознаваемом уровне будет воспринимать эту ситуацию как ситуацию, провоцирующую к личной травме, это является последствием подобного рода новых ритуалов и новых инсценировок.

— Может ли участие подростка в подобной церемонии вызвать у подростка депрессию? Страхи?
— Это может вызвать множество, прежде всего, установок, связанных с ростом, как минимум, тревожности. Это может привести к разным расстройствам широкого невротического круга, это может привести детей к депрессивным поведенческим реакциям. Всё это те последствия, которыми может обернуться подобного рода образовательная вакханалия.

КСТАТИ

Ярчайший пример детской психологической травмы на почве неуемного патриотизма описан в рассказе Георгия Демидова «Убей немца». По сюжету этого невыдуманного произведения магаданский подросток Сашка Маслов, увидевший плакат «Убей немца!», вообразил себя командиром партизанского отряда, чья цель — убивать немцев. При этом жертва сама пришла в дом Сашки. И это был не фашист прямиком из Германии, а зэк-доходяга с ближайших приисков Вернер Иоганович Линдэ — советский немец из Сибири, которого посадили по «политической» статье еще в 1937 году. И ведь самое страшное в рассказе то, что Вернер Иоганович трогательно заботился о Сашке и его маме, собирал по округе веточки и палочки, чтобы семья могла погреться у печки. Но закончилось все бессмысленной трагедией. Мальчик нажал на курок отцовской двустволки и убил немца…

КСТАТИ-2

А как насчет множества ограничений, которые касаются СМИ и ТВ, где Роскомнадзор, трогательно заботясь о неокрепшей психике детей, требует ставить значки 6+, 12+, 18+…? К какой категории относится хождения школьников младших классов на похороны солдат?