Какая система образования нужна России?

Стенограмма дискуссионного клуба«Модернизация России: новый вектор», заседание 9-е. «Какая система образования нужна России?» 

Участники:
Делягин Михаил Геннадьевич, председатель Президиума – научный руководитель Института проблем глобализации, ведущий дискуссионного клуба,
Асмолов Александр Григорьевич, заведующий кафедрой психологии личности МГУ, профессор, доктор психологических наук,
Иванова Валентина Николаевна, заместитель председателя Комитета по образованию и науке Госдумы Российской Федерации, 
Вершинин Сергей Иванович, заместитель директора научно-исследовательского института развития профессионального образования,
Кара-Мурза Сергей Георгиевич, философ, политолог, академик РАЕН,
Комков Сергей Константинович, президент Всероссийского Фонда образования, сопредседатель движения «Образование для всех»,
Кондауров Алексей Петрович, член Комитета по образованию и науке Госдумы Российской Федерации,
Крупнов Юрий Васильевич, председатель «Движения развития».

Делягин Михаил Геннадьевич:

— Уважаемые коллеги, мы сегодня обсуждаем самый главный вопрос за все время существования нашего клуба, потому что система образования – это то, что определяет человеческий капитал общества, то, что закладывает, укрепляет и развивает общественную культуру, то, что формирует каждого из нас и тех, кто придет к нам на смену. Надо сказать, что у меня был очень неожиданный опыт – я буквально позавчера впервые в жизни услышал аргументированное выступление в защиту реформы образования. Дело было в городе Якутске в 6.30 часов утра, где мне одна местная жительница очень эмоционально объясняла, что ее ребенок смог поступить в Государственный Университет Управления, который находится на метро Выхино в Москве, благодаря ЕГЭ, а без ЕГЭ нужно было бы лететь в Москву, сдавать экзамены и доказывать, что он что-то знает. То есть, ему сэкономили рейс в Москву и проживание в Москве – это очень выгодно и хорошо. Вот, это был единственный случай в моей жизни, когда я видел внятный, содержательный и конкретный аргумент. Все остальные, к сожалению, аргументы, которые приходилось слышать, выражали не столько отторжение от реформы, сколько ужас перед ней, потому что, действительно, имеет место лишение людей доступности, доступа к образованию, резкое снижение качества, потому что воспитывается начетничество, а не понимание реальных процессов. 


В целом наши ВУЗы (я все чаще с этим сталкиваюсь, потому что общаюсь с потенциальными кандидатами на работу) производят потенциальных безработных. Известный принцип, что «деньги следуют за учащимся в цирковое училище», просто разрушителен. Но главной целью нашего клуба является не описание того, что плохо и чего нельзя, с этим значительно лучше нас справляется Правительство Российской Федерации, нашей целью является определить, а, что же должно быть? Какая система образования нужна современной и завтрашней России? Конечно, это отнюдь не отрицает характеристики того, что происходит у нас сейчас. Очень характерно и знаменательно, что люди, которые осуществляют реформу в наши дни, последовательно не хотят говорить на тему, как должно быть. Это видно по составу нашего клуба, когда люди из Высшей Школы Экономики уже не в первый раз отказываются принять участие в последний момент за 20-30 минут до начала мероприятия, но я хотел бы зафиксировать, что наша задача – это конструктив.

Крупнов Юрий Васильевич:

— 3 пункта характеризуют ситуацию в образовании. Первое, депрофессионализация. За последние 10 лет фактически ни один из министров образования ни на одном Госсовете не обсуждал вопросы, связанные с технологической основой образования. В образовании технологической основой является содержание образования и четкий, ясный и предметный ответ о том, чему учить, что является содержанием образования. И это в ситуации, когда, не говорю уже про то, что психолог Выгодский является первым по моде мировым психологом, его наследие, а так же наследие наших замечательных и ленинградской, и московской психологических школ ведут к тому, что у нас есть прекрасный задел еще с 60-х, 80-х годов. Никакого технологического не то что прорыва, но даже удержания той технологической основы, которая была в советской школе, не произошло. Идет деградация, демодернизация, разрушение.

— Второй момент, вопрос о всеобщности, доступности и социальной основе образования. Фактически, на уровень почти государственного мировоззрения сегодня подняли идею о возможности неравноценного доступа к образованию, не смотря на все слова о доступности и качестве, которые во всех документах провозглашаются. Реально большинство чиновников, принимающих решения в образовании, считают, что всем нужно разное образование и это не потому, что не хватает денег, не потому, что есть какие-то трудности, это еще можно было понять, а потому, что все люди разные, и есть те, которым надо давать высшее образование (1/3 выпускников), а остальным не нужно давать высшее образование. То есть, для меня это некий социал-дарвинизм, который может стать государственной доктриной.

Третий момент, это вопрос, связанный с тем, что отсутствует мировоззренческая основа современной школы и вопрос о ней даже не ставится, а вместо этого предлагаются различного рода попытки идеологически перевербовать советскую школу в тот или иной род какого-то экстремистского неолиберализма.

Нам нужна система образования, которая готовила бы в 2-3 раза более образованных людей, чем мы имеем сегодня. Это определяется как демографическими тенденциями, так и тем, что основная конкуренция в мире происходит сегодня между разного рода идентификациями и сознанием населения. Президент Буш предлагает технологические инициативы, предлагает вкладывать деньги науку, в математику, в физику. С этой точки зрения в этот же момент у нас предлагаются инициативы по снижению количества учащихся высшей школы, по дальнейшему сокращению объемов учебного материала и так далее. Вот, проблемы и задача как в 2-3 раза, каким образом, при повышении интенсивности капиталовложений, но не только за счет этого, прежде всего, как технологически в 2-3 раза повысить качество реального образования, реальную образованность выпускников российских школ и ВУЗов. Вот центральный вопрос.

Прежде всего, мы должны четко определить, что образование не является обыкновенной отраслью. Это системообразующая отрасль, она либо задает возможности для развития страны и определяет развитие во всех ключевых сферах страны, прежде всего в промышленности и в науке, тесно с ними связываясь, либо образование оказывается все более оведомствленным, как сегодня, и превращается в какую-то закрытую корпорацию, в которой что-то там делается, ну, иногда родители поднимают шум. 


Поэтому первая задача состоит в том, чтобы тесно связать развитие образования и реформу в образовании с развитием науки и промышленности. Без промышленного развития и без использования образования как инструмента промышленного развития никакой перспективы в образовании и никакой реальной конституции и структуры образования просто невозможно вообразить. 


Второй момент, наша система образования должна переходить на новую технологическую платформу. Фактически, надо говорить о деятельностном содержании образования, плюс идеи и проблемы личности, заново поставленной, заново переосмысленной, как ядре всего содержания образования и всего институционального, то есть, по своей организации, прежде всего, и по экономическому обеспечению устройства образования. Идею личности нельзя путать с идеей индивидуализма. Идея личности исходно разрабатывалась в патристике, то есть, обсуждалась отцами церкви. В этом плане идея личности задает план той высшей реальности, которая позволяет человеку совершать открытия, предпринимательские серьезные действия и в целом стране позволяют быть конкурентоспособной.

Третий момент, нам нужно перейти к другому содержанию образования, которое обсуждает не знание, не компетенции, которые являются трансляцией зарубежного опыта в области профессионального образования и резко снижают уровень и качество образования, а нужно обсуждать те высшие способности, в которые нужно вводить детей. Эти способности условно можно охарактеризовать следующим набором – это способность понимания, мышления, способность воображения, способность идеализации того, что в советской школе учили на уроках физики, то есть, способность видеть не молоток и стол, а идеальную точку, работать с такими идеализациями как идеальная точка, идеальный маятник, силы тяжести, и другие ключевые понятия и концепты. Это и создает способность идеализации, которая у нас формировалась в советской школе на математике и физике, но которую можно формировать более эффективно и по-другому. Этот набор способностей может и должен обсуждаться, но он должен стать матрицей, на которой формируется новый антропологический человеческий ресурс для новой России.

Безусловно, нам нужно полностью пересмотреть организационные основы российской школы, но не с точки зрения всякого рода фантазий по типу так называемого нормативного финансирования, а нам нужно в 2-3 раза увеличить финансирование, если мы хотим сохранить образование, потому что существует катастрофическое недофинансирование российской школы на всех ее ступенях, но нам нужно по-другому посмотреть на состав тех, кто учит и их реальное положение. Наша ситуация сегодня определяется тем, огромный минус нашей ситуации в том, что нет не только понимания, поддержки достоинства и ученика, и учителя – это вещь не только материальная, хотя, безусловно, нужно повышать финансирование, выплаты, зарплаты, но речь идет о престиже. Я люблю повторять, когда работаю в образовательных вещах, люблю говорить учителям о фильмах 90-х годов, когда откровенно героиня говорит, что только дураки идут в школу. Сегодня в мегаполисах и в Москве работа в школе представляется некоторым типом жизненной неудачи, а не тем, что может считаться высшей доблестью и, что на самом деле с точки зрения сложности образовательного труда только таковым может рассматриваться. С этой точки зрения замечу, что в ситуации, когда Буш, которого Глеб Олегович Павловский в каком-то идиотском свете представлял в прошлую субботу, еще раз говорит о том, что креативность, личностное достоинство, способность американцев является основным ресурсом Америки, как лидера XXIвека, в этот момент мы практически прекратили инвестиции в человеческий ресурс, и тем более неадекватны современной мировой конкуренции и технологическим сопоставительным вещам в плане содержания и системы образования. Следующий момент, нам необходимо пересмотреть через идею престижа соотношение мужского педагогического населения, нам нужно в разы увеличить количество мужчин в школах, без этого не будет ни качества образования, ни какого-то позитивного выхода. В заключение я хотел бы сказать главное, что мы сегодня находимся в ситуации, когда у нас, кроме образовательной сферы, нет ни одной сохраненной сферы. Серьезными до сих пор еще остающимися заделами, как в экспериментально совершенно новом плане, так и в воспроизводстве советской школы, которую кто бы как ни ругал, но всегда была и есть брендом, который нас отличал во всем мире. У нас сегодня есть уникальный шанс создать все условия для того, чтобы российская школа через 10-15 лет стала лучшей в мире – это абсолютно реалистичная задача, просто нужно объединять усилия для того, чтобы эту задачу достигать.

Асмолов Александр Григорьевич:

— Последнее время растягивающиеся по годам, как правило, любые обсуждения образования начинаются с разных вариантов «плача Ярославны» по поводу современной ситуации в современной системе образования. Мы плачем, плачем и плачем. Вопрос же не в необходимости еще одних пролитых слез, и не в необходимости, чтобы кинуть в кого-то камнем, потому что тот, кто не грешен, пусть первым бросит камень, а второе, чтобы постараться в сегодняшней ситуации ее оценить и наметить современную стратегию развития образования. Все попытки наметить стратегию образования беспочвенны и бессмысленны, пока у нас нет модели образа будущего общества, к которому мы стремимся. Пока мы будем работать в логике: «Куда идем мы с пятачком? Большой, большой секрет, и не расскажем мы о нем, и нет, и нет, и нет» наши попытки построения образования, а так же кидание камней в учителей, за что воспитание якобы потеряно, стали бессмысленными и наивными. Вместе с тем, мы очень часто рождаем некоторые термины, которые как облако, кто-то воспринимает как дракон, кто-то как любимый – один из таких терминов – это гражданское образование. 

Достаточно трудно очертить гражданское общество, но вместе с тем, ориентируясь на ряд исследований в этом вопросе, я позволю себе, говоря об образах потребного будущего образования сказать о трех характеристиках гражданского общества как среды свободы. Первая характеристика – это многообразие его составляющих, то есть организаций и институтов, которые имеют право голоса, и отсутствие тирании большинства – это первая характеристика гражданского общества. Вторая характеристика гражданского общества – это автономия его организаций и институтов от властного центра и возможность личностной автономии, поэтому, когда Юрий Васильевич сейчас говорил о личности, как об одном из ценностных приоритетов, это, безусловно. И, наконец, третья особенно близкая мне характеристика – это толерантное ненасильственное поведение людей, которые живут в гражданском обществе. Наконец, гражданское общество в моем контексте выступает как общество, которое идет от культуры полезности к культуре достоинства. Вот на этом хочу особо остановиться. Все дело в том, что мы, чтобы оценить то, что происходит с образованием, можем обсуждать многие проблемы, которые вбрасываются в сознание, чтобы отвлечь наше внимание, занимают это сознание 11 или 12 лет учиться, единый или не единые экзамен – все эти проблемы частные по отношению к более глобальному вопросу. 
Сводим ли образование к культуре полезности, к рынку, сводим ли мы образование к сфере услуг или видим в образовании институт развития личности. Если мы с самого начала говорим, что образование – это великая парикмахерская, в которую приходят подстричь или сделать что-нибудь еще, это, может быть, и не плохо для каких-то задач, но это совершенно не учитывает природы и духа образования не только общего образования, но и высшего профессионального образования. Поэтому я настаиваю, что любые реформы должны быть проверены, сводят ли они образование к сфере услуг, делают ли они платность главной характеристикой, через которое оценивается достоинство личности. 
В этой ситуации могу сказать четко, что сведение образования к сфере услуг не учитывает главного, я называю это социальные эффекты образования в обществе. Эти эффекты следующие: первый и главный эффект образования, без которого мы вернемся к временам до Ивана Калиты – это эффект консолидации нашего общества. Без образования мы не можем обладать близкими картинами мира. Второе, образование имеет социальный эффект формирования культурной идентичности граждан России. Без этого мы не можем говорить об образовании. Третье, образование должно снижать риски социальной напряженности между различными группами населения: религиозными, этническими и другими. Наконец, четвертое, эффект лифта и достижение равенства групп в системе образования. Это все социальные эффекты, особо они проявляются на тех детях, о которых часто забывают – это дети с трудностями развития, это дети, которые выбрали путь правонарушителей. Без них мы не мыслим нашего общества. От этих эффектов мы можем с вами уйти и освободиться, если освободимся от постулата, что образование – это сфера услуг. Сегодня выигрышная ситуация для развития образования, поскольку впервые мы оказываемся в информационном обществе, а раз в информационном обществе, то образование, которое выступает как главный институт повышения конкурентоспособности личности общества и государства, образование выступает как путь к достижению личного и профессионального успеха, о чем часто забывают, если это мы учитываем, то получается, что, если мы хотим стать инновационным обществом, мы должны четко ответить на следующие вопросы. Первый вопрос, всегда начинают с вопроса – Чему учить? Не верно, не точно, однобоко, а главный вопрос: ради чего учиться? Пока мы не поставим вопрос о ценностных, о мотивационных основах обучения, ничего не получится. Второй вопрос: содержание образования, то есть, чему учить? Третий вопрос, как учить и за счет каких ресурсов учить? Первый вопрос, ради чего учить? В нашем информационном обществе в отличие от общества, которое было до этого, наряду с идеалами социального равенства и благосостояния, эти идеалы были вместе и будут всегда, появился новый идеал – идеал безопасности. Поэтому есть три ценностных ориентира: равенство, благосостояние, безопасность – вот, те ориентиры, которые должны учитывать государственные программы и инициативы в сфере образования. Без них мы с вами проиграем по всем параметрам. Чему учить? Необходимо мобильное образование в мобильном мире. Я напоминаю вам то, что было написано на лодке капитана Немо: «Подвижный в подвижном». Мы должны создать систему образования достаточно мобильную и проектирование мобильного образования поможет решить задачу обеспечения социального равенства, расширение доступности знаний, если оно будет строиться на основе вариативного образования – образование как основы развития личности. Говоря о том, с чего начинать учить, не знанием, не информацией, а способностью к обучению – такова логика Выгодского, такова логика Леонтьева, такова логика деятельностного подхода к образованию. Первое, кого мы должны учить в нашем обществе – это учителя. Прежде всего, сегодня нужна срочная система обучения учителей. Я осмелюсь утверждать, что развитие способности к обучению ученика, как бы сказал Л.С. Выгодский, начинается с развития способности к обучению учителя. Без этого не получится никогда и ничего. Поэтому ключ к пониманию общего образования в системе подготовки высшего образования и, прежде всего учителей, как главных университетских мастеров. Второе, сегодня непрерывное образование становится явью, появляется формула: хочешь жить, умей учиться, а не хочешь жить, умей вертеться. Смотрите, что происходит, раньше мы были как каторжники, привязаны к профессии как к ядру, а сегодня я инженер, завтра я президент, после завтра опять юрист. У нас получается, что мы каждый раз меняем и меняем профессии. В связи с этим надо оценить такой риск реформы школьного образования как резкое уничтожение общей школы и сведение к профильному образованию. Если мы дадим детям узкоколейку, да, кто знает в 14-15 лет, кем он будет? Кто знает это в 20 лет? Мне 57 лет, но я часто задаю вопрос, кем я еще буду, вдруг что-то получится, то есть, есть разные варианты развития. Если мы загоняем ребенка в математику или в физику, и говорим, что школьником можешь ты не быть, но одаренным или профильным ты быть обязан, то получается, что мы формируем не то, что нужно школе – универсальные способности, а формируем специальные способности. Поэтому для меня самый большой из рисков реформы – это риск ранней профилизации. Я устал повторять, что у меня ее символом является кандидатская диссертация, которая была названа «Профориентация к шахтерским профессиям в старших группах детского сада». Вот эта работа, которая мне попалась на глаза, показывает, к чему может быть сведена профильность в системе образования. Мы оказались в странной ситуации, с одной стороны – даешь профиль, а с другой стороны – даешь бакалавра. Я имею в виду первую ступень высшей школы. Что такое бакалавр? Мой слух радует немецкое определение бакалавра – «материал, годный к дальнейшему использованию». Вот, это определение бакалавра показывает, что это предельно широкое понимание, а мы школу сводим к узкому. Получается, что в школе хотим заузить и бросить более широкую ступень ВУЗа. Давайте подумаем, как выходить из этой ситуации. Поэтому наш путь проектирования мобильного образования в мобильном мире, развитие способностей обучения и обновления знаний, и, наконец, опасность специализации в ВУЗе. Сегодня в ВУЗе одна из самых больших опасностей – это сверхспециализация. Я всегда вспоминаю, когда мы готовим специалиста только по холодильнику, старую историю, которую приводит Достоевский: человек приходит к врачу и говорит, что у него насморк. Врач говорит, что у него насморк правой ноздри, а он по ней не специалист, что он специалист по левой ноздре, а правую лучше в Париже лечат. По сути дела, мы должны четко понять, что ВУЗ должен давать широкую базу для адаптации всех нас, чтобы не выживать, а жить в нашем мире. В заключение хочу остановиться на главной драме, которая касается с моей точки зрения информационного общества и проблем образования, о ней говорю с болью – это драма отставания учителя от учеников. Когда наглый пятилетка или шестилетка приходит в «нулевку», он владеет компьютером, он играет все время в компьютерные игры, он все время живет в информационной среде, он в ней дышит, а учителю приходится обучаться. И когда этот шестилетка видит, что его компетентность выше, чем у учителя, то начинает раскачиваться лодка престижа учителя, поэтому нужна срочная информационная подготовка учительского корпуса, введение в его мир открытой информации, нужна доступность знаний для учителя, а потом уже и для ученика. У нас есть барьеры с доступностью знаний для учителя. Все эти вопросы стоят и будут стоять перед нами. Я хочу сказать, что я занимаю спокойную позицию к тем реформам, которые происходят. Можно каждый раз критиковать ЕГЭ, коллеги правы, вместе с тем, во всем мире ищутся системы национальной оценки качества образования. Я считаю, что нужно вводить несколько систем: наши олимпиады, турниры являлись блестящей оценкой качества. Опасна любая монополия оценки качества образования. Опасно использование жестких тестов в системе ЕГЭ, потому что особенно, когда мы эти тесты переводим с некоторых вариантов языков, получается, как в известной тестовой системе, когда переводили поговорку «Из глаз долой, из сердца вон», дали перевести машине. Обратный перевод этой поговорки звучал так, когда машина его перевела: «Слепой идиот», то есть, по сути дела, если мы все время так переводим многие тесты и системы диагностики, мы оказываемся в сложной системе. Мы прошли и идем по нелегкому пути. Я согласен, что образование – это главный ресурс развития общества и личности государства. Когда мы это поймем, мы имеем шанс при всех трудностях и сложностях, при всех управленческих калейдоскопах все-таки двигаться к гражданскому обществу как к культуре достоинства и не быть рабами сиюминутных запросов рынка. Спасибо.

Иванова Валентина Николаевна:

— Уважаемые коллеги, задавая вопрос, какая система образования нужна России, наверное, мы должны думать об ответе таким образом, что изнутри системы, из внутренней составляющей мы начнем рассматривать возможности ответа на данный вопрос или из внешней системы образования. Мне кажется, что более правильно, если мы на этот вопрос начнем задавать вопросы, исходя из внешней среды. Здесь, на мой взгляд, внешней средой выступает и промышленность, и экономика, и государство, и общественная система. В этой связи, на мой взгляд, потребности экономики, страны, государства и общества формируют и задают нам основные контуры ответа на наш вопрос: какая же система образования нужна России сегодня? Смею утверждать и согласна с Александром Григорьевичем, что конкурентоспособность страны, конкурентоспособность экономики, конкурентоспособность общества – вот, вот это те основные критерии, на которые должна дать ответ система образования, через подготовку специалиста система образования должна обеспечить продвижение и выход страны на совершенно другие позиции. Но с Александром Григорьевичем сразу же и поспорю: конкурентоспособность экономики и страны во главу угла должна быть поставлена, а затем конкурентоспособность личности, потому что, если начинать с личности, то мы никогда не дойдем до конкурентоспособности страны, экономики. Это моя первая позиция. Второе, мне кажется, что эти контуры задают нам динамику и траекторию изменения качества образования, повышения качества образовательного процесса. Хочу заявить, что в национальном проекте есть основные ориентиры, дающие положительный ответ в динамике и в достижении позиции, которые связаны и с конкурентоспособностью страны, и с конкурентоспособностью экономики, самое главное, с подготовкой специалиста, обеспечивающего первое и второе. Но я хотела высказать ряд претензий или дополнений к нашему пониманию и виденью трактовки национального проекта образования. На мой взгляд, недостаточно емко обозначена роль бизнеса в развитии систем образования, роль работодателей в этом процессе. 

На мой взгляд, если говорить, что главное в совершенствовании, в изменении качества процесса обучения в целом всей системы образования является стыковка бизнеса и образования, это то звено, потянув за которое, мы вытащим всю систему образования на совершенно новый качественный уровень. Поэтому, отвечая на вопрос, как построить систему, которая даст нам конкурентоспособность специалиста, экономики и страны, я хочу подчеркнуть, что это стыковка должна быть закреплена законодательно, должна быть просмотрена в стандартах, в требованиях квалификационных, о которых тоже мои коллеги только что говорили. Я хочу высказать ряд претензий в адрес Министерства образования и науки, которые связаны с тем, что пока отсутствует закон или предложение по увязке системы образования с системой работодателя, по их взаимодействию. Целый ряд объединений работодателей уже самостоятельно начинают процесс движения и формирования стандартов, квалификационных признаков, требований к выпускникам, организует систему послевузовской переподготовки кадров, тратя на это деньги и подчеркивая, что система высшей школы не подготавливает высоко квалифицированного конкурентоспособного специалиста. Здесь я хочу сказать, что мы подготовили свой закон. В ближайшее время он будет внесен в Государственную Думу. Суть его заключается в том, чтобы дать возможность работодателю более активно включиться в процесс высшей школы, более активно включиться в систему подготовки, переподготовки и формирования материально-технической базы, лабораторной базы, практики, преддипломной практики, подготовки через аспирантуру. Я хочу подчеркнуть, что практика подтверждает, что на этом пути есть интересный опыт, который мы должны обдумать, закрепить законодательно и способствовать его более широкому распространению. Я назову два примера: АО «Железные дороги» и Московский Государственный институт инженеров путей сообщения. Это вся система подготовки высококвалифицированных кадров для системы «Российские железные дороги». Все транспортные ВУЗы, здесь с 1 курса начинается самая серьезная система договорных отношений студентов и АО «Железные дороги», распределение, прохождение по сквозной системе всех должностей. Через 5 лет он выходит готовым работать в любой из технических должностей. Второй пример, это Санкт-Петербургские Адмиралтейские верфи – крупнейшее предприятие судостроения и Морской Технический Университет, Колледж морского приборостроения, профтехучилище судостроения, в самом акционерном обществе есть Центр послевузовской подготовки, который создает базу для ВУЗа, для техникума, для профтехучилища, для всей производственной практики. Этот центр формирует систему договорных отношений с ВУЗом, со студентом, сразу же обеспечивается подготовка, которая ставит производственная структура и производственная база. Этот опыт вложен в наш закон, о котором я говорила. Мы, конечно, хотим, чтобы этот закон был известен, был поддержан. В разработке этого закона принимали участие и РСПП, и «Деловая Россия». И РСПП, и «Деловая Россия» создали соответствующие свои рабочие комиссии по проработке законодательства и стандартов в этом направлении. Четвертое, конечно, есть интересный опыт взаимодействия высшей школы и производственной системы через систему образовательного кредита. Мы в Комитете тоже достаточно серьезно к этому вопросу подошли. В течение года у нас работала комиссия, были разработаны документы. В настоящее время мы выходим на эксперимент, на решение правительства по соответствующему эксперименту в отношении образовательного кредита. Здесь работает и Московский Университет, и Петербургский Университет, еще целый ряд ВУЗов Урала, крупнейшие отраслевые ВУЗы. Здесь первая тысяча кредитов в этом году уже выдана. Это значительная плеяда студентов, обучающихся по этой форме. Самое главное, что здесь опять задействована компания, финансовые институты, страховые компании, высшие учебные заведения, студенты. То есть, формы увязки бизнеса и высшей школы различны, они требуют того, чтобы их поддержали, их проанализировали и законодательно закрепили. Пятая позиция, конечно, каким бы мы не видели с вами обновленное образование, как бы мы не рассматривали бизнес и образование, вопрос статуса учителя-педагога так же требует соответствующего законодательного закрепления и проработки. Экспертный совет, который существует при Комитете по образованию и науке Госдумы, который я координирую, это экспертный совет по профессиональному образованию: начальное, среднее и высшее, мы такой законопроект имеет, один из его вариантов. Здесь, конечно, я думаю, что это тема дополнительного обсуждения по статусу педагога и учителя, но здесь тоже есть интересные позиции, которые Комитет будет отстаивать и проводить в законодательство.