Каждому по его вере

Школа гражданского общества — это среда развития свободы и возможностей нравственного выбора для человека

Ольга Максимович, заместитель главного редактора «Учительской газеты»:

 Сегодня на круглом столе мы обсуждаем опубликованную в «Учительской газете» (№23 от 9 июня 2009 года) Концепцию духовно-нравственного воспитания российских школьников. Это принципиально новый для отечественной школы документ, в котором сформулированы система базовых общенациональных российских ценностей, требования к результату организации и условиям воспитания школьников, структуре и содержанию программ воспитания и социализации гражданина России.

Александр Асмолов, директор Федерального института развития образования:

— Перед нами вариант очередной концепции в духе Кампанеллы. Мы каждый раз строим «Город Солнца» и без этого никак не можем. Кто бы и как ни критиковал утопии (сейчас мы привыкли говорить «программы»), но утопия — это необходимый механизм развития любой общественной системы. Вспоминаются слова Даниила Борисовича Эльконина: школу все время бьют и упрекают за то, что она не так и не по тем или иным канонам воспитывает личность. Но когда общество не знает таких канонов, то почему мы школу делаем заложницей за то, что не родило ни общество, ни государство?

У нас сегодня сложилась ситуация: государство хаотически ищет, куда, к каким идеалам идти, оно мечется между разными моделями тоталитаризма, религиозного государства и хилыми эмбрионами либеральных амбиций. В этой ситуации данная концепция — это еще один из вариантов построения «желаемого будущего». Разработчики берут на себя то, что аморфно делает государство, а именно идеологическую функцию развития общества.

Я считаю сверхнаивностью любые рассуждения о деидеологизации образования. Деполитизация — другой вопрос. Деидеологизации не существует. Государство и общество могут делать выбор между националистскими и фундаменталистскими ценностями или же между коммунистическими и либеральными и/или клерикальными ценностями. Но так или иначе подобный выбор в культуре приходится делать. И эта концепция как попытка такого ценностного идеологического целеполагания уже смелость разработчиков.

Между тем хочу сказать и о рисках разработки этих странных сочетаний — духовно-нравственная культура, духовно-нравственное развитие и воспитание. В чем они состоят?

В массовом сознании концептуализация духовности наталкивается на смысловую подмену. Эта смысловая подмена происходит, когда духовность отождествляется с религиозностью. Но духовность и религиозность — это две большие разницы. С моей точки зрения, первый и серьезный риск, которого пытаются избежать авторы концепции, — это риск монополизации духовности той или иной конфессии. На самом деле и Спиноза, и Сартр, и Толстой, и Омар Хайям — это мастера духовности, независимо от их религиозных убеждений. Вчера показывали фильм, посвященный ушедшему из жизни моему другу Василию Аксенову. Его, как и многих других, называли шестидесятником. Мне было 15 лет, когда мы все сидели за одним столом: Ахмадулина, Аксенов, Трифонов, Тендряков… Для меня эти люди — носители духовности и воспитатели моего поколения. Не важно, были ли Галич или Булат Окуджава духовными чадами Александра Меня, но именно они определяли ценностные ориентиры свободного гражданского общества. И эту духовность я никому не отдам. Она не сводится к духовным ценностям различных конфессий.

Если нам не удастся избежать монополизма на духовный мир личности какой бы то ни было конфессии, то школа может превратиться в территорию религиозных конфликтов, очередных «священных войн» в стиле джихада или средневековых крестовых походов за веру.

Второй риск. В нашей стране все строилось по логике бинарных оппозиций: против кого дружите? Это так называемая черно-белая логика, когда мы в концепции начинаем говорить: мы за те ценности, но против этих. И образ страшного бездушного Запада проступает за теми или иными строчками. Вспомните Киплинга: Запад есть Запад, Восток есть Восток, и вместе им не сойтись.

То есть по большому счету, говоря об этих вещах, мы так или иначе выходим на территорию серьезной политики глобализации. И поэтому что нам важнее — стратегия согласия с другими странами на основе общечеловеческих ценностей или путь изоляционизма и отторжения других культур?

Главное, что должна давать любая идеологическая концепция в поликультурной России, — это стратегия накопления согласия. Иначе после ее прочтения представитель ислама скажет, что тут одно православие. Представитель православия скажет, что здесь слишком много ислама. И, наконец, представитель еще одной невинно убиенной группы под названием «атеисты» спросит, почему здесь вообще нет ценностей Альберта Швейцера (благоговения перед жизнью), нет ценностей Спинозы, Эпикура и, не боюсь этого имени, Карла Маркса.

Что такое идеология? Идеология — это формирование и конструирование мотиваций больших и малых социальных групп. Может ли данная концепция сформулировать и задать мотивацию для российского общества? Это серьезный и большой вопрос. Концепция нуждается в том, чтобы ее терминологически почистили. Термины типа «социальное созревание личности» находятся за пределами корректности в методологическом контексте.

В завершение скажу вслед за Михаилом Афанасьевичем Булгаковым: каждому по его вере. В одной из своих статей Дмитрий Александрович Пригов назвал наше время временем «само-иденти-званства», имея в виду, что личность ищет свою идентичность во многих ролях и ситуациях. И нам необходимо четко понимать, что школа гражданского общества — это среда развития свободы и возможностей нравственного выбора человеком выстраданного им мировоззрения.