Как изменились в последние годы российские студенты и насколько остра проблема коррупции в российском высшем образовании

Программу ведет Андрей Шарый. Принимает участие профессор Александр Асмолов.

Андрей Шарый: В Московском государственном университете начались вступительные экзамены. Номера первых экзаменационные заданий для абитуриентов теперь достают из лототрона — такая система практикуется в МГУ с 1993 года, для того чтобы исключить любую возможность предварительного получения информации об экзаменационных вопросах.

О том, как изменились в последние годы российские студенты, и насколько остра коррупция в российском высшем образовании, я беседовал с бывшим заместителем министра образования России, ныне заведующим кафедрой психологии Московского государственного университета Александром Асмоловым.

По вашему мнению, изменились ли российские студенты за последние, скажем, 10 лет по сравнению со студентами советского периода?

Александр Асмолов: Каждый раз, когда мы даем какую-то типовую оценку, мы совершаем некоторое огрубление. На самом деле студенты и 20 лет назад, и 30, и 10, и 5 — они разные. Вместе с тем, у студентов последнего периода появился ряд характерологических моментов, которые заслуживают достаточно серьезного интереса. Студенты последнего времени намного более емко и быстро взрослеют, чем студенты 20 лет назад. Они уже стараются делать выбор и понимают, что от скорости их выбора все более и более зависит их успех. И этот момент меня, по большому счету, радует. Второй момент, который не вызывает столь большой радости, но, вместе с тем, жизнь есть жизнь, — это более прагматичная ориентация наших студентов. Я прежде всего говорю о тех, с которыми мне приходится иметь дело у себя в Московском государственном университете. Они уже на первом-втором курсе начинают отчетливо думать о тех реальных сферах работы, которые принесут успех, в том числе и социальный успех, и экономический успех. Бизнес-ориентация, так бы я ее мог назвать, или, по большому счету, прагматическая ориентация более выпукло проступает у студентов нашего времени. Студенты все более и более начинают спокойно жить в виртуальном мире и в   виртуальном сообщества. По сути дела, многие наши наивные моменты, преподавателей, когда мы даем темы диплома, курсовые, так или иначе, тут же начинают раскопки любой тематики в Интернете, так или иначе, они ныряют туда и смотрят, кто сказал, кто сделал.

Андрей Шарый: Вы сказали о прагматизме нынешнего поколения студентов. На ваш взгляд, этот прагматизм смыкается ли с цинизмом? Бытует мнение, что вопрос поступления в любое учебное заведение в России — это не вопрос знаний, а вопрос денег. В какой степени это соответствует действительности? И насколько успешны те меры по борьбе с коррупцией, о которых говорит, в том числе, ректор МГУ Садовничий?

Александр Асмолов: Для меня невероятно огорчительна ситуация, когда мы говорим, что поступление в любой вуз России — цена кошелька родителей. С моей точки зрения, это черная мифология. Да, такие ситуации бывают, по-видимому, да, это бывает реальностью, но вместе с тем, когда мы глобально говорим, что в каждый вуз можно поступить, если у тебя есть деньги, — с моей точки зрения, это категорически неверно.

Андрей Шарый: Тем не менее, система мер, о которой говорит ректор МГУ, достаточно впечатляющая. Это означает, что и в руководстве Университета признают, что проблема коррупции существует и с ней нужно серьезно бороться. Вы ощущаете это в ежедневной работе? Ведутся ли разговоры об этом среди преподавателей?

Александр Асмолов: По-видимому, я счастливый человек. Я работаю в МГУ более 35 лет, на моем родном факультете, я имею в виду факультет психологии Московского государственного университета, эта тематика не всплывает в нашем сознании. Может быть, мы в какой-то мере странны в этой ситуации, но у нас достаточно других проблем. Что же касается мер по борьбе с коррупцией, каждый раз, когда о них говорят и просят меня какое-нибудь пособие, я говорю: «Читайте Салтыкова-Щедрина». Салтыков-Щедрин наиболее ярко и остро поставил эти проблемы, лучше экономистов всех времен и народов.

Андрей Шарый: Сейчас предпринимаются довольно заметные меры, связанные с тем, чтобы обеспечить честность экзаменов и равные шансы для поступления в университет. Речь идет о Едином госэкзамене, который вызывает, надо сказать, в преподавательском сообществе довольно резкое столкновение точек зрения, есть и какие-то меры технической защиты — не пускают с мобильными телефонами на экзамены и так далее. В какой степени, на ваш взгляд, сейчас вот эта проблема решена такими способами?

Александр Асмолов: К верху наивности относится позиция, что Единый госэкзамен является мерой, которая обеспечит открытый доступ в вузы в России. Единый госэкзамен не является единственным госэкзаменом, не является единственной формой испытания. И когда кто-то, где-то, при каких-то условиях говорит: «О, мы нашли универсальное средство против коррупции в виде Единого госэзамена», — ничего, кроме иронии, у меня подобные вещи не вызывают. Вместо натаскивания на обычные экзамены происходит натаскивание на единый экзамен. А натаскивание и есть натаскивание, дрессура и есть дрессура, в какой цвет ты ее ни крась.

Андрей Шарый: Говорят о том, что другая проблема российского высшего образования — это проблема интеграции его в мировую систему образования. В какой степени эта проблема решается, на ваш взгляд?

Александр Асмолов: Мы всегда куда-то спешим. С моей точки зрения, многие годы были и остаются вузы и факультеты, которые и без всяких идей интеграции, без всякого хорошо известного вам болонского процесса вписывались в мировую систему образования. Лучше диагностикой для наших выпускников было то, простите меня за ассоциации, что многих наших выпускников с физфака, химфака, биофака и по ряду инженерных дисциплин с удовольствием мгновенно брали многие серьезные и научные учреждения, и фирмы во всех странах мира. Сегодня мы обсуждаем вопрос о том, как стать бакалаврами, магистрами и походить на остальной мир. Это очень болезненный и очень сложный вопрос. Категорически нельзя вводить бакалавров, например, для системы высшего медицинского образования, трудно вводить бакалавров для психологического образования. Иными словами, какие бы шаги по интеграции в мировое пространство ни делались, эти шаги, с моей точки зрения, невероятно необходимы. Но говорить о том, что мы полностью влились в мировое пространство, — это избыточный оптимизм.